chuka_lis: (Default)
chuka_lis ([personal profile] chuka_lis) wrote2025-12-08 06:39 pm

Хрен редьки не слаще..

Про все еще модное течение лечить людей, влияя на серотониновую систему.  ПRead more... )
Лечитесь на здоровье!
chuka_lis: (Default)
chuka_lis ([personal profile] chuka_lis) wrote2025-12-08 01:47 pm

Массаж с мячиками

Привычные позы, анатомические асимметрии или несовершенства, и повторяющиеся движения могут вызывать напряжение в определенных областях тела. Самомассаж этих областей может быть полезен. 
Массаж мячиком — это эффективный метод самомассажа, который помогает снять мышечное напряжение, улучшить кровообращение и гибкость, а также стимулировать акупунктурные точки и лимфоток, используя теннисные или специальные массажные мячи для проработки стоп, спины, шеи и других зон в домашних условиях
. Есть несколько вариантов использования небольшого упругого мячика (можно с не гладкой поверхностью) для такого масажа:
Если достается рукой, аккуратно перекатывайте мяч вперед и назад по напряженной области.регулируйте нажатие мяча.
Найдите напряженное место и надавливайте на него в течение 60-120 секунд.
Приложите мяч к напряженному месту, сделайте вдох, а на выдохе расслабьте ткани в этом месте.
Приложив мяч к напряженному месту, можно попробовать напрячь мышцу на несколько секунд, а затем расслабьтесь.
Стопы: Медленно катайте мяч от пятки к пальцам и обратно, круговыми движениями по своду стопы, или поперек стопы.
Спина: Прислонитесь спиной к мячу, зажатому между стеной и спиной, и медленно перекатывайте его вверх-вниз по напряженным участкам, например, в области лопаток, с легким давлением.
Руки и шея: тут лучше использовать специальные мячики с шипами для точечного воздействия.
Массажный мяч мяч для мфр: виды, назначение и применение
limurk: (Default)
limurk ([personal profile] limurk) wrote2025-12-08 11:20 pm

От субботы до субботы. Или — Или

— Дружба рождается в тот момент, когда одна говорит другой: как, ты тоже... а я думала, я — единственная?!. Правда, я не помню, кто именно это сказал/а... но как говорил Сенека, если не ошибаюсь... всё дельное, сказанное до меня, — моё, — улыбнулась Лис, раскачиваясь в кресле-качели в библиотеке с зеркальными многогранниками и стеклянным глобусом, в метапространстве, над целью и смыслами которого она тщетно ломала голову несколько месяцев.

— Вероятно, время для ответов на некоторые вопросы ещё не пришло, — словно читая её мысли, раздумчиво произнесла Дженни. — Давеча попался мне непритязательный канадский сериал... у главной героини весьма специфический терапевт, далёкий от современных теорий и школ. Он нередко отправляет её в прошлое, в точки, по её /или его/ мнению неверно принятых решений, в переломные моменты острого сожаления. Ты когда-нибудь хотела вернуться назад и всё переиграть?

— Постоянно. За моими плечами десятки, а то и сотни поступков, о которых я жалею. Взять хотя бы переезд в Германию... если бы я могла переместиться в холодный мартовский день почти четыре года назад, когда мне в голову пришла эта бредовая идея с подачи абсолютно невероятного, умного и точно желающего мне добра человека, я бы отбросила её основательно и бесповоротно. А нынче я тут застряла... а ещё я бы выбрала никогда, ни за какие коржики и коврижки... не знакомиться с К. Вовеки веков не начала бы романтические отношения с О. Приятельствовали бы, наверное, до сих пор... во имя феминизма и всех грешниц. Впрочем... нет, она бы умудрилась на ровном месте нарыть какую-то непоправимую драму, закрыться и счесть меня худшей из зол... так на неё похоже... Пошла бы в университет учить испанский... и какой-нибудь экзотический язык. Арабский, китайский, иврит... стала бы переводчицей. А ты?

— А я... при всей очевидной притягательности и привлекательности... сомневаюсь в правильности... в корректности... адекватности?.. подобных шагов, — Дженни без пальто, в одном своём соблазнительном лиловом наряде для сальсы, расхаживала взад-вперёд, нервно выворачивая правую кисть туда-сюда в попытках сосредоточиться. — То бишь не пойми меня превратно... я во многих своих решениях сомневаюсь. Ряда действий стыжусь... расходящегося ряда. Вряд ли всегда и во всём я выбирала лучшее из возможного, но... как же отказаться от собственного опыта, как будто отрешиться от ответственности за него, поставить с ног на голову?.. Не значит ли это, что я перестану быть собой?

— Не знаю, душа моя... у меня стойкое ощущение, что некой целостной меня не существует, что я прожила дюжину жизней, мои взгляды, профессии, подруги и возлюбленные... а теперь и страны... менялись со скоростью молнии в каком-то чудовищном калейдоскопе. Незыблемыми оставались только ценности... свободы, равенства, сестринства. Да страсть к литературе.

— Ночь длинная... декабрьские ночи все такие, — заметила Дженни, тряхнув кудряшками. — Может, нам отправиться ещё куда-нибудь? Довольно разговоров, пора праздновать... безудержно и обречённо!

Подруги направились к глобусу, карта на котором уже успела измениться и заиграть новым обещанием путешествия. На полушарии, где море встречалось с сушей, проступал силуэт города. Он растянулся вдоль воды, изрезанный гаванями и узкими каналами. По бокам одного из них располагались ряды старинных, узких домов. Их фасады, изогнутые, как улыбки, стояли вплотную друг к другу. У причала виднелись тонкие, как спички, мачты судов. Вокруг площади возвышался комплекс симметричных зданий величественной королевской резиденции.

На берегу виднелась тонкая и хрупкая, почти растворённая в тумане фигурка одинокой девушки, сидящей на камне. Поблизости, совсем как каменный слон, стоял огромный, увенчанный флагами замок. Его высокая башня напоминала маяк. Над старыми улицами выделялась спиралью, уходящей в бесконечность, круглая башня с винтовым пандусом вместо ступеней.

Неподалёку высилось тёмное, мрачное здание с витой крышей, образованной переплётенными хвостами драконов, похожее на сундук с секретами. В одном из кварталов, окружённом садами, притаился скромный домишко, где жил великий рассказчик сказок.

В самом сердце северного города, в тихом переулке, недалеко от оживлённой торговой улицы, от пешеходной зоны и Королевского сада затерялся неброский бар с небольшими занавешенными окнами — убежище для настоящих ценителей/льниц и представителей/льниц богемы. Внутри точно происходило что-то важное и личное, не предназначенное для посторонних глаз.

— Как насчёт... рвануть в кабак? — предложила Дженни, постукивая указательным пальцем по сфере. — Hast du Lust und Laune?..

— Warum nicht?

Через считанные секунды женщины оказались возле открытого в 1917 году моряком «коричневого» бара. На протяжении двадцатого века он был излюбленным местом для писателей/льниц, журналистов/ок и художников/ц.

Лис взялась за ручку двери, дёрнула её на себя, пропустила Дженни вперёд и вслед за ней шагнула внутрь. Казалось, интерьер здесь не менялся десятилетиями. Тёмное дерево со временем приобрело глубокий, патинированный оттенок от дыма и пролитого пива. Вдоль одной из стен тянулась длинная потёртая барная стойка. Старые деревянные столы и стулья, кожаные диванчики, вероятно, помнили бесчисленные дискуссии. Стены были украшены плакатами, вырезками из газет и фотографиями, отражающими историю Дании. Разношёрстная и чрезвычайно общительная публика — от студентов и офисного планктона до богемы, гудела взбудораженным ульем. Здесь, совсем как в сцене датского фильма, за дешёвым пивом и варёными яйцами велись задушевные философские беседы.

Женщины нашли себе место у стойки и взгромоздились на высокие табуреты.

— Два Карлсберга Хоф, разливных, — распорядилась Дженни. — И... два варёных яйца с солью.

Лис отпила горьковатое пиво, глядя, как подруга без всякого изящества отделяет скорлупу от белка.

— Знаешь, это место пропитано недописанными историями... Здесь точно сидел кто-то, не нашедший нужных слов, и кто-то, кто заполнил паузы лишними. Чувствую присутствие неприкаянных гениев.

В этот момент она заметила человека в дальнем углу: он бесцеременно сверлил Лис взглядом. Старомодный твидовый пиджак, слегка поношенный, но аккуратный, и жёсткий, критический прищур выдавали в нём профессора. Он сидел неестественно прямо и выглядел пугающе трезвым. Лицо его было испещрено морщинами. Внезапно мужчина поднялся, поправил очки, проворно подошёл к стойке и положил на блестящую поверхность вырванную из книги страницу. Затем молча и стремительно ретировался и был таков.

— Какого чёрта? — прошептала Дженни.

Лис протянула руку и взяла листок бумаги. Подруги придвинулись ближе, чтобы прочесть при тусклом свете лампы следующее:

«Если я теряю себя, когда возвращаюсь, то что, если я никогда не нахожу себя, оставаясь?

Городские стены — мои самые крепкие цепи. Я искала дом, но нашла комнату, где свет гаснет раньше полудня.

Вопрос не в том, откуда пришёл снег, а почему мы не почувствовали опасность, пока снег не упал на невинную голову.

Выбор сделан. Продолжение следует... где?»

Лис подняла глаза на Дженни:

— Это же загадка! С аллюзиями!.. Головоломка! — она ткнула пальцем в первый абзац. — Это Кьеркегор. Выбор и отражение. Его дилемма. Он размышлял о выборе, свободе, о том, что делает тебя тобой в каждый конкретный момент. Мы говорили об этом: отказаться от прошлого — перестать быть собой. Но если не меняться, не сомневаться, не сожалеть, то... застрянешь.

Дженни кивнула.

— То есть... это призыв действовать? Или ирония?..

— Думаю, и то, и другое. Кьеркегор нередко гулял по городу, обдумывая свои идеи. Может, надобно отыскать место... выбора?

Лис перешла ко второму абзацу.

— Туве Дитлевсен. Её город. Её дом и... её цепи. Её тюрьма. Она писала о поиске места под солнцем для женщины из рабочего района. О часто гаснущем... огоньке надежды. Комната, где гаснет свет... она описывала улицы, где выросла. Подозреваю, нужно отыскать место, где кончается цепь улиц и начинается... подлинная тоска. А вопрос... — она указала на третий абзац. — Петер Хёг. Гренландия, Север, природа — не просто красивый пейзаж... место, скрывающее страшные тайны. Исайя упал с крыши, но его следы на снегу не лгали.

— И что же нам искать? — растерялась Дженни.

— Что-то на периферии, связанное с тайной города.

Лис сложила страницу и решительно продолжила:

— Идём, соединим три точки этого экстравагантного треугольника. Место выбора, цепей и тоски, опасности и северной тайны.

— Что ж... Веди нас к развязке, Смилла.

Ведомая логикой Кьеркегора Лис направилась к историческому центру.

— Если речь о выборе, — рассуждала она, — должно быть, это место, где общество принимает решения, где закон встречается с моралью.

Через несколько минут они оказались между Старой и Новой площадью. Обе были пустынны и освещались редкими фонарями, отчего классический архитектурный ансамбль казался театральной декорацией. Старая площадь с фонтаном символизировала этику и постоянство, Новая — мгновение и закон.

— Вот она, дилемма, — прошептала Лис. — Остаться в вечности или действовать в моменте?

На ступенях здания суда, между двумя колоннами, они обнаружили сложенную вчетверо газету, прижатую к земле ржавой подковой. Заголовок на датском гласил: «Вестербро: смерть поэтессы или закат?»

— Вестербро. Цепи, — хмыкнула Дженни, поднимая подкову. — Профессор решил продемонстрировать, что за нашими философскими разговорами стоит чья-то реальная... смерть?

Приземистые дома, густой туман и тусклые фонари Вестербро невольно вынуждали ссутулиться, воздух тут был душным, тяжёлым, плотным. Вскоре женщины оказались на той самой улице, где родилась Дитлевсен.

— Стены — цепи, — пробормотала Лис, проводя рукой по шершавой кирпичной кладке. — В этом районе гаснет свет. Ни капли королевского блеска. Только судьбы.

В конце улицы, рядом с заброшенным складом, Дженни обнаружила прислонённый к стене холст. На холсте был изображён портрет женщины с дымящейся сигаретой. На обороте небрежным почерком было написано: «Там, где застывает время, ищи то, что никогда не тает».

— Музей естественной истории?.. Лёд и тайны!

Через некоторое время подруги добрались до музея. В этот час он был, разумеется, закрыт.

— Время застыло здесь, среди костей и камней, — вздохнула Лис. — Но как попасть внутрь?

Дженни заметила, что одна из массивных дверей, ведущих во двор, приоткрыта. Они проскользнули внутрь... и быстро нашли зал, посвящённый Гренландии: витрины с образцами минералов, чучела полярных животных и, главное, большой макет айсберга за стеклом.

Лис и Дженни подошли к макету. На самом верху айсберга, в месте, куда ни за что никто бы не дотянулся, они увидели крошечный кусочек льда. Внутри него, как в капсуле, находилась... английская серебряная булавка.

...Из-за чучела белого медведя появился тот самый профессор.

— Я знал, что вы придёте, — сказал он. — Я искал... соратниц.

— Что это за булавка? Что это за игра? — спросила Дженни.

— Это не игра, приглашение к диалогу. Булавка принадлежала писательнице, которая собирала в Гренландии материалы для... то ли фантастического, то ли исторического романа о викингах. Я просто увидел в вас искательниц, разделяющих мою страсть к вымыслу и вызову, — улыбнулся профессор. — Ответ... в поиске. Дорогу осилит идущий/ая. А продолжение следует... выбор сделан.
fox_in_me: fox.in.me (Default)
fox_in_me ([personal profile] fox_in_me) wrote2025-12-08 12:28 am

seamans life memories / воспоминания моряка



📝 Оригинальный текст записи
Приветствую всех моих читателей. С нетерпением ждал возможности оставить ещё одну запись, историю.
Сейчас у меня, к сожалению, стало намного меньше времени. Но стало больше моря — свободного, неконтролируемого.

Если коротко, то уже около месяца я не читал новостей. Совсем. И знаете — ничего не изменилось: война продолжается.
Я каждый день вижу порт, торговые суда, и, может быть, именно этому посвящу эту старую историю, совсем не относящуюся ко лжи вокруг и всей ситуации. Просто воспоминания из прошлого.

Дело было одной осенью в городе Новороссийск. Летняя жара начала спадать, и уже ощущалось появление ветров «бора». До этого, когда я был там в прошлый раз, мой практикант праздновал своё 18-летие. Забавный малый, только начинал понимать, что да как. Имя ему было «Вовка Питерский», хотя сам он был из Молдавии, жил в Одессе, а под страхом, что его могут забрать в армию, переехал в Петербург (я знаю, что сейчас он уже не живёт в той проклятой стране).

Отпраздновал он тогда хорошо — «домой» его принесли на руках начальники, с расцарапанной мордой и в полной отключке. Как показало потом «следствие», Володя впервые попал в стриптиз-клуб. Вернее, не сам пошёл — коллеги отвели. По словам очевидцев, восторг был невероятный: и цена, и отношение к нему в заведении.
Самым смешным были царапины на лице — после очередного «приватного танца» он вышел из клуба и попытался сорвать розы с клумбы (моя школа, этому я его научил, но не говорил, что этого никто не ценит))). Там, собственно, и упал лицом в розовый куст.

Спустя несколько месяцев мы снова оказались там. В этот раз Володька сказал, что никуда не пойдёт, да и у меня не было особого настроения. Но была возможность выйти, перевести дух.
Мой Капитан был молод и весел — сошлись на том, что пойдём на небольшой шопинг, ибо моему внешнему виду нужен апгрейд. Мол, мой чёрный пиджак, джинсы, рубашка — всё траурное, а нужен такой пиджак, чтобы смотришь — и сразу улыбаться! Я был не против. Характерно, что сам он был в своём бирюзовом свадебном пиджаке.

Наступила ночь. Я задержался на вахте, подменял коллегу, у которого в городе оказалась одноклассница. Дело житейское. К двум ночи я освободился и уже собирался лечь спать, как вдруг звонит спутниковый телефон:

— Аллёёё! Это хто? Ааа… Ты где?
— А куда вы звоните, тут я. Куда мне идти?
— А мы в Пальто! (голос пьяный в хлам и очень весёлый)
— Сан Саныч, я рад, что вы купили пальто, я пойду спать.
— А вот и нет! Пальто — это клуб! Отличное место, давай сюда, все тебя ждут!

И да… Я пошёл собираться.

Ни о каком Uber там речи быть не могло — только местные такси. Я вышел к ларьку и попросил вызвать машину в этот самый «Пальто».
Приехала чёрная, убитая жизнью BMW (я до последнего ждал Lada). Доехал вовремя, прямо ко входу.
Четверо моих коллег уже почти дрались с местными «галустянами» (кавказскими парнями).
Мой выход из BMW был эпичен — особенно когда меня заметил Капитан и на всю улицу заорал:

— Ну всё, ребята, кабзда вам! — и указал на меня.

Галустяны улыбнулись, но конфликт только набирал обороты. Решалось, где мы будем «выяснять отношения». (Хорошо ещё, что мои коллеги не сказали, что мы украинцы. Хотя акцент их сильно выдавал — но в таком состоянии никто уже не разбирался.)

В итоге конфликт закончился миром. Не прошло и двадцати минут, как мы уже сидели все вместе за одним столом. Инженер Игорь даже целовался с одним из галустянов.
Вечер перестал быть томным, а мне хотелось чего-то другого — потанцевать, повеселиться и ни о чём не думать.

Практикант Володя был с нами, но не пил — боялся повторения. А мне как раз нужен был второй пилот, который мог бы не только стоять на ногах, но и ходить, и иногда мне поддакивать.

Пара горячих шотов — и команда от меня: «Володя, на танцпол».
В этот момент меня перехватывает Капитан, тянет к барной стойке и просит «посидеть по-мужски».
Чтобы вы понимали, «по-мужски» у него выглядело так: ведёрко для льда было, но льда в нём не было — там был виски. Он просто не хотел менять стакан.

Поговорил я с ним и пошёл искать Володю.
Тот стоял в углу и смотрел… на пиджачок.

— Володя, не смотри — действуй.

Через полчаса мы уже сидели с какими-то девушками за столом. Разговаривать было невозможно из-за музыки, поэтому мы просто пили.

Время близилось к утру. Последним заказом по их желанию были по два стакана колы с коньяком. Очень странное сочетание.
Для себя и Володи у нас были лонги и пара классических коктейлей — в сумме восемь стаканов.
Заказ принесли очень быстро и объявили:

— Мы закрываемся. У вас 5 минут.

Сомнительные девушки сказали, что подождут нас на выходе. Мы расплатились, и я попросил официанта вынести напитки на улицу.

— Нет, только в помещении.
Ну ладно — не пропадать же добру. Я начал с коньяков. Когда залпом их выпил, подошёл охранник и сказал, что дарит остальные четыре стакана. Можно забрать так, только чтобы я ушёл. Хозяин — барин.

Слабо помню, как так вышло, что стаканы со мной не вернулись, но точно помню, что я жёстко продинамил местных барышень.
На часах почти пять — можно бы уже ехать обратно… но нет.

Появился Игорь — еле стоящий на ногах, но с каким-то сосудом в руках.
Володя стоял рядом и уверял, что поможет мне вернуться обратно. Но я же сам себе хозяин. Все мы тут на ровне.
И пошли мы ещё куда-то, а потом ещё куда-то. И вдруг я решил попробовать то, чего никогда не делал:

— А погнали в сауну. Как раз часик — и домой!

Игорь обнял меня и побежал искать такси. Володя пытался отговорить — безуспешно.

По дороге мы, кажется, уговорили волшебно появившуюся бутылку — не помню чего. И не помню как, но нас привезли к каким-то хрущёвкам, где в подвале была сауна. Мне было весело, и я совершенно не обратил внимания на отсутствие эстетики — до тех пор, пока из подвала не вышла бабушка-уборщица и не сказала:

— Подождите минут 20, там прошлые гости немного… накакали. Пока нельзя.

Не столько слова бабушки, сколько её вид отрезвил меня. Было решено возвращаться. Тем более мне надо было на работу.
Игорь был печален, но знал, что на этом мы не закончим.

По дороге возникло финальное препятствие: две женские фигуры в красных пальто на обочине дороги. Мы как раз почти приехали.
Игорь выскочил из машины, подбежал к ним и радостно спросил:

— Девушки, а почём любовь?

Фраза стала крылатой — лично для меня.
Игорю хотелось продолжения праздника. Тут ему уже и сауну нарисовали, и всё остальное. Но я уже не мог быть с ним.
Расплатившись с таксистом, я пошёл прощаться.
Игорь пытался удержать меня как мог, но у него был Володя.

Самое смешное в этой истории — именно их диалог:

— Игорь, а шо мы будем делать?
— Ну я-то знаю, шо я буду делать. А ты оставайся — посмотришь и поучишься.

На этом я сказал:

— Володя, ты уже взрослый. Думай своей головой. А я пошёл. За работу не думай — прикрою.

Минут через пятнадцать, уже по промзоне, он меня догнал. И обиженно заявил, что я его «кинул», как мог оставить его с Игорем. Но остался он сам — и ситуация, думаю, его многому научила.

Продолжение этой истории могло бы включать множество забавных эпизодов, связанных с работой.
Мне просто захотелось оставить это здесь.

Note translated in assistance with AI.

Hello to all my readers. I’ve been looking forward to leaving another entry, another story.
Unfortunately, I have much less time now. But I have more of the sea — free, uncontrolled.

In short, I haven’t read the news for almost a month. Not at all. And you know what? Nothing has changed: the war goes on.
I see the port every day, cargo ships, and maybe that’s why I’m dedicating this old story to the sea — a story that has nothing to do with the lies around us and with the whole situation. Just memories from the past.

It happened one autumn in the city of Novorossiysk. The summer heat had begun to fade, and the first “bora” winds were starting to show themselves.
The previous time I had been there, my trainee celebrated his 18th birthday. A funny guy, only beginning to understand how things work. His name was “Vovka Piterskiy”, although he was from Moldova, lived in Odesa, and then moved to Saint Petersburg out of fear that he might suddenly be drafted (I know he no longer lives in that cursed country).

He celebrated well — the bosses carried him “home” in their arms, scratched face, completely knocked out. As the “investigation” showed, it was his first time in a strip club. Or rather, he didn’t go — he was taken there by my colleagues. According to witnesses, the excitement was incredible: the prices, the attention he got there.
The funniest part was the scratches: after a private dance he walked out, tried to pick roses from a flowerbed (my influence — I taught him that trick, but didn’t warn him that nobody actually appreciates it))) and fell face-first into the rose bushes.

A few months later we ended up there again. This time, Vovka refused to go out, and I wasn’t in the mood either. But we had a chance to step outside and breathe for a bit.
My Captain was young and cheerful. We agreed on a small shopping trip because, apparently, my appearance needed an upgrade. My black jacket, jeans, and shirt were too “funeral”, he said, and I needed a jacket that would make people smile just by looking at it. I didn’t mind. He himself was wearing his turquoise wedding jacket.

Night came. I stayed longer on watch, covering for a colleague whose school friend was in town. Life happens.
Around 2 a.m. I was finally free and heading to bed when the satellite phone rang:

— Hellooo! Who’s this? Aaaah… Where are you?
— Where are you calling? I’m here. Where should I go?
— We’re at Palto! (voice completely drunk and very excited)
— San Sanych, I’m glad you bought a coat, I’m going to sleep.
— No-no-no! “Palto” is a club! Great place, come here, everyone’s waiting for you!

…And yes, I started getting dressed.

No Uber there — only local taxis. I walked to a kiosk and asked them to call a car to “Palto”.
A black, life-beaten BMW arrived (I was expecting a Lada to the very end). I arrived right on time, straight to the entrance.
Four of my colleagues were already on the verge of fighting with some local “Galustyans” (Caucasian guys).

My exit from the BMW was epic — especially when the Captain saw me and shouted across the whole street:

— Well, that’s it guys, you’re done! — pointing at me.

The Galustyans smiled, but the conflict kept growing. We were deciding where to “settle” things. (Good thing the guys didn’t mention that we were Ukrainians. Their accent gave them away, but no one in that state cared.)

In the end, the fight dissolved. Within twenty minutes we were all sitting together at one table. Engineer Igor was even kissing one of the Galustyans.
The night was no longer boring, but I wanted something else — to dance, to have fun, to stop thinking.

Trainee Vovka was with us, sober this time — afraid of repeating his previous fate. But he was perfect as my second pilot: able to stand, walk, and occasionally agree with me.

A couple of hot shots — and my command: “Vovka, to the dance floor.”
At that moment the Captain grabbed me, pulled me to the bar, and asked to “sit like real men”.
For him, “real men” meant this: there was an ice bucket, but no ice — it was filled with whiskey. He simply didn’t want to change the glass.

After talking a bit, I went to find Vovka.
He stood in the corner staring… at a jacket.

— Vovka, don’t look — act.

Thirty minutes later we were sitting with some girls at a table. Talking was impossible because of the music, so we drank.

Morning was approaching. Their final request was two glasses of cola with cognac each — very strange.
For myself and Vovka we ordered long drinks and a couple of classics — eight glasses in total.

The drinks arrived fast, and the waiter announced:

— We’re closing. You have 5 minutes.

The questionable girls said they’d wait for us outside. We paid, and I asked the waiter to bring the glasses out with us.

— No, only inside.
Well, fine — can’t let the drinks go to waste. I started with the cognacs. After downing them, a security guard approached and said he’d gift us the remaining four glasses, just so I’d leave. His bar — his rules.

I barely remember how the glasses didn't leave with me, but I clearly remember ditching those suspicious girls.
It was nearly five. Time to go back… but of course not.

Igor appeared — barely standing but holding some kind of vessel.
Vovka stood next to him assuring me he’d help me get back. But I’m my own master, we’re all equals here.
We wandered somewhere, then somewhere else, and suddenly I decided to try something I had never done:

— Let’s go to a sauna! One hour — and home!

Igor hugged me and ran to find a taxi. Vovka tried to stop us — useless.

Somewhere on the road we finished a magically appearing bottle — I don’t remember what.
We arrived at some Khrushchyovkas, where a sauna was in the basement. I didn’t pay attention to the aesthetics — until a grandmother/cleaner came out and said:

— Wait twenty minutes, the previous guests… made a bit of a mess. You can’t enter yet.

Not even her words, but her look sobered me up.
Decision made — we go back. I had work anyway.
Igor was sad but knew the night wasn’t over for him.

On the way back there was one final obstacle: two women in red coats by the roadside.
We stopped. Igor jumped out, ran to them and loudly asked:

— Ladies, how much is love?

The phrase became legendary — for me, at least.
Igor wanted to continue the celebration. He was being offered saunas again and everything else. But I couldn’t stay.

We paid the driver, and I went to say goodbye.
Igor tried to stop me, but he still had Vovka.

The funniest part of the whole story was their dialogue:

— Igor, what are we going to do?
— Well I know what I’m going to do. And you stay here — watch and learn.

I said:

— Vovka, you’re an adult. Use your own head. I’m leaving. Don’t worry about work — I’ll cover for you.

Fifteen minutes later, somewhere in the industrial zone, he caught up with me — very offended, asking how I could abandon him with Igor.
But he stayed of his own free will — and I think the situation taught him something.

I could describe many more episodes connected to this story — many truly funny ones, tied to work.
I just wanted to leave this one here.
limurk: (Default)
limurk ([personal profile] limurk) wrote2025-12-07 11:16 pm

От субботы до субботы. Честная игра

 
Начало декабря ступило в обыденную жизнь Лис внезапным, почти Муми-папским везением. Словно долгожданный гость, прибывший на лодке после осенних штормов, владельцам кондитерской пришло лаконичное письмо из ведомства по делам иностранных граждан/ок, из того самого, которое, казалось, управляется одержимым каталогизацией чужих бед чудовищем. Разумеется, никаких подписи и печати, герба или ссылок на официальные документы, — две сухие, безличные строчки, подтверждающие, что вид на жительство Лис действителен и работать ей разрешено. Лис мысленно усмехнулась: собственники Patisserie | Chocolaterie | Broterie не поверили официальным текстам Бундестага, но обезличенный e-mail из Ausländerbehörde, прилетевший, как одинокий, сбившийся с курса Хаттифаттенер, их полностью убедил. Вечером 1 декабря они сообщили женщине о готовности подписать контракт.

Иронично: обретение сладостной свободы предполагало прохождение последнего круга ада... точнее, шести кругов — шести недель в супермаркете.

Со 2 по 5 декабря Лис работала с шести утра до часу дня, но настоящим апогеем пытки была суббота, 6 декабря, когда ей предстояло восемь с половиной часов таскать ящики с овощами. После утренних смен, несмотря на возможность рано уйти домой, Лис ощущала себя выжатым Лимон-троллем после приступа лихорадки. С неё сходили не семь, семьдесят семь потов... чувствовала она себя при этом настолько грязной и уставшей... у Филифьонки случилась бы истерика при виде её наряда: обувь и одежда выглядели так, словно Лис месяц ночевала под мостом, спасаясь от Морры в одной и той же потрёпанной твидовой юбке.

Самое парадоксальное заключалось в том, что во второй половине дня женщина не могла делать ровным счётом ничего — только безвольно лежала, закутавшись в самосожаление, как в одеяло после наводнения.

Тем не менее, желание подписать договор как можно скорее и вырваться из порочного круга картофеля и кольраби было сильнее. Поэтому в четверг, после смены, Лис приняла душ, тщательно высушила голову и, надев всё чистое и новое, сделала свежий макияж. Нейроотличность, которую она списывала на Снусмумрика в поисках неприятностей, подсовывала ей катастрофические сценарии. Но, к счастью, всё обошлось: контракт, манифест свободы из овощного отдела, был благополучно подписан.

На протяжении восьми с половиной часов в субботу Лис боролась не столько с ящиками, сколько с собственными нетерпением и нетерпимостью к хаосу, достойному Хаттифатенеров, спровоцированному, казалось, намеренно начальством. Женщину выбивало из колеи всё подряд. Во-первых, невыдача рабочей одежды подходящего размера в нужном количестве. Словно это был подарок, который необходимо было заслужить. Во-вторых, необходимость покупать одноразовые перчатки. Не то чтобы они стоили как крыло самолёта, разумеется, нет, но и не символически. Финансовая мелочь на фоне минимальной зарплаты казалась наглой кражей. В-третьих, отсутствие каких-либо дополнительных средств на обувь и стирку. Дорогие кроссовки изнашивались в хлам за пару месяцев, а пять пар джинсов превратились в тряпки, которые и для пещеры эксцентричного Сниффа уже не годились.

Хуже физической боли были абсолютная бессистемность и менеджмент Хемуля. Одержимый сиюминутными задачами владелец циклился на мелких придирках, а элементарные процессы выстроить был абсолютно неспособен. Полгода в холодильнике разваливались полки, новые, недавно установленные. Туалетная бумага и мыло заканчивались, словно их воровал крошка Мюмла. Должностных инструкций не было в помине.

Лис непонятно каким образом сделалась ответственной за овощной отдел, но делать заказ, например, права не имела, обучение не прошла, как и чёткой зоны полномочий не знала. Она чувствовала, что ею беззазорно помыкают, её просто используют как грубую нитку с иглой для возникающих по ходу дела прорех — удобную бессловестную грузчицу-уборщицу. Любящая учиться Лис обнаружила, что дело не только и не столько в её несовершенном немецком. Новые коллеги, для которых язык был родным, точно так же вынуждены были постоянно бегать к начальству, выпрашивая, что делать и чем заняться. Прочие... просто делали вид, что знают, как именно надобно работать, руководствуясь опытом, интуицией и здравым смыслом. Поразительно... при таком отвратительном управлении бизнес не разваливался.

Но больше всего Лис терзала сквозящая отовсюду микроагрессия. От некоторых сотрудников/ц, от начальства и клиентов/к. Явно дискриминационное отношение, постоянные недвусмысленные намёки на её второсортность и недостаточность /тот самый нарциссический ожог горел и зудил/. Она догадывалась, что ей платят меньше, что ею затыкают дыры, что никто не хочет вкладываться в её развитие. В субботу, 6 декабря, накануне своего дня рождения, не литературного, реального, Лис просто разрывало от бессильной ярости, от гнева в духе малышки Мю — резкого, чистого, требующего решительных действий, а не рефлексий. Она хваталась за единственную внутреннюю опору: осталось продержаться несколько недель. Во вторник, 9 декабря, женщина вручит уведомление об увольнении и освободится от бремени.

В воскресенье она намеревалась отправиться в соседний мегаполис, затеряться на площади среди соревновательного урагана рождественских ярмарок, глинтвейна и предпраздничного безумия.

Но как бы не уставала Лис на работе, суббота оставалась субботой — местом и временем для побега в межпространство. Она переступила порог квартиры, быстро сбегала в ванную, привела себя в порядок, натянула удобные рваные джинсы и любимую нежно-розовую толстовку с капюшоном, кроссовки, накинула сверху серую с блеском дутую куртку и длинный чёрно-белый шарф, выбежала в ночь, вдохнула влажный воздух, закрыла глаза и шагнула в неизведанное. Несколько секунд... и вот она уже в знакомой библиотеке с конусообразными книжными шкафами, широкой стороной к потолку, сверкающими зеркальными многогранниками на стенах и стеклянным глобусом по центру. Прямо у него в задумчивости стояла Дженни, кажется, переместившаяся прямо после урока сальсы, в летящем лиловом платье с асимметричным подолом, разрезом, длинной бахромой и пайетками, в аккуратных ботиночках на невысоком каблуке и с классическим чёрным длинным пальто, которое безвольно повисло на сгибе локтя.

Лис, судя по наряду, готовая пережить поход за шляпой волшебника в лютый мороз, подошла к подруге, сверкающей пайетками, будто материализовавшийся дух праздника, сбежавший из-под софитов. Платье Дженни трепетало как хвост Мимлы, а по лицу, начиная с приподнятых кверху уголков губ, растекалась искренняя радость встречи.

— Вот и моя героиня! Сэр Лис! Я уж думала, ты там останешься... так тебе понравилось чертить схемы канализации да быть парламентарием, — она взяла Лис за руку, не обращая внимания на сжатые от злости челюсти. Гнев всё ещё искрился внутри женщины, как электричество вокруг Хаттифатенеров.

— Неважно, — пробормотала Лис, отчего-то чувствуя себя неуместной. — Я только пару часов назад выбралась из... грота с овощими и фруктами, будь они неладны.

— Тише, тише, — промурлыкала Дженни, увлекая её к дивану в форме губ. — Выглядишь так, словно тебе снова сорок. Забыла, мы уже отпраздновали на маяке?.. А завтра твой настоящий день варенья. Ты не рада?

Лис тяжело опустилась на диван, оказавшийся мягким и снисходительным, как Муми-мама. Но ничто не заглушало тревожное жужжание, несущееся из овощного отдела.

— Этот супермаркет... это не просто работа, Джен... это система, точнее, её отсутствие, призванное всячески преуменьшать и обескураживать, — слова сыпались из женщины камешками, которые Снифф вытряхивал из своего мешка. — График... просто бесчеловечный. Регулярно пробивает дно, как лодка после встречи с кометой. Два выходных подряд — это гранд при после марафона на выживание, их нужно вымаливать, словно просишь волшебника пожаловать рубин! А когда дают, это преподносится, как величайшая милость, — она сжала кулаки. — А onboarding... которого нет! Ничего не поясняют, не показывают. Я не считаю себя бестолковой! Я умею учиться!

— Конечно, — мягко подтвердила Дженни. — Ты, определённо, одна из светлейших умов моего времени, без капли и тени сарказма. Подозреваю, проблема в структуре, то есть в её отсутствии.

— Именно! Собственник не управляет... истерит, не имея не малейшего представления об эффективном менеджменте. Хемуль! Только вместо безобидного сбора марок... он коллекционирует чужие проколы, чтобы бесконечно третировать и отравлять всех и вся. Он не способен на реформы, на изменения... всё в спешке, в стрессе, на бегу, на последнем издыхании  — вечно Ондатр предсказывает скорый конец света! А правая рука шефа? Как исполнительница... идеальна. Вникает в суть. Но распоряжаться корректно властью она не в состоянии. Обожает командовать и раздавать указания, но не видит дальше... одного часа! Но есть и хорошие новости. Во вторник я торжественно вручаю уведомление об увольнении. Босс больше не сможет заставить меня работать по восемь с половиной часов! Да здравствуют Überstunden! Безусловно, он удавится дать мне дополнительные выходные... размажет на максимальное число дней, но тем не менее!..

...Стеклянный глобус, способный, как волшебная шляпа, менять реальность, нынче светился серебристым, морозным светом, словно внутри замёрзло Северное море. На его поверхности выпукло вырисовывались очертания города.

Подруги склонились над сферой. Над морем, где волны бились о гранитные набережные, высился грандиозный собор, увенчанный пятью куполами. Рядом, на площади, мелькали павильоны с причудливыми крышами, украшенными всевозможными фигурками, карусели и ёлки в гирляндах. Рождественский вихрь и тут оставил следы.

— Смотри, душа моя, — прошептала Лис, — здесь даже Морра выглядит... архитектурно.

Словно пришвартованный к берегу, вырисовывался рынок, наверняка, гудящий от голосов и полный манящих запахов. Поодаль виднелся высеченный в скале храм, напоминая о том, что даже самую твёрдую, неподатливую реальность можно преобразовать, преобразить, переосмыслить.

Лис указала на домик у гавани.

— Думаю, это место силы. Там, где гранит встречается с водой... только погляди на эти элегантные линии!.. стоит дом, в котором жила художница. Камни, строгий пейзаж, где волны всегда бьются о берег, научили её рисовать сказки с такой подлинной... вопиющей... точностью, словно они... и есть настоящая, суровая жизнь. В этом городе, как пить дать... любопытство и жизнелюбие Муми-троллей соседствует со сдержанной мудростью Ондатра.

— Что скажешь, Сэр Лис? — спросила Дженни, коснувшись шара. — Куда мы с тобой направим наши взоры и стопы?..

Лис впервые за день широко улыбнулась.

— Интересно, какие там трамваи?.. — она крутанула глобус.

На поверхности, прямо из морозной дымки, проступил фасад здания — образец строгого и возвышенного ампира. Он тянулся вперёд, образуя симметричный портик с колоннадой. Восемь массивных коринфских колонн, высокие и безупречно прямые, поддерживали треугольный фронтон. Они стояли, как Муми-папа на берегу моря, невозмутимые перед лицом штормов. Стены, казалось, были облицованы кирпичом и отшлифованным камнем. К главному входу вела лестница, казавшаяся мостом в вечность. Над центральным входом, на крыше, возвышался массивный барабан с куполом.

— Посмотри, Джен, — выдохнула Лис, почтительно прикоснувшись к сфере. — Мне кажется, это высеченное в камне спокойствие... пойдём?

— Я за! Только пальто накину и шарф захвачу... не похоже, что там жарко.

Мгновение... и они оказались на широких ступенях в объятиях густых северных сумерек, пронизанных рассеянным светом фонарей. Дженни поёжилась.

— Надеюсь, внутри теплее.

Подруги направились к входу, одновременно взялись за бронзовую ручку, рассмеялись, потянули на себя массивную дубовую дверь и оказались... в библиотеке.

Высоченные сводчатые потолки уходили вверх, чтобы дать простор фантазиям, не поместившимся на земле. Женщин встретил круглый вестибюль. По стенам вились чугунные лесенки, похожие на бесконечные тропы, по которым Снусмумрик мог бы уйти на край света. Под потолком висели люстры, излучающие уютный свет, как будто исходящий с пожелтевших страниц. По сторонам виднелись входы в читальные залы. Всюду господствовали глубокие, сдержанные тона — тёмное дерево, слоновая кость, мягкая охра и, конечно, оттенки серого и белого. И тут они увидели... её.

У стола в центре зала стояла женщина. В её вроде бы вполне заурядной внешности чувствовалась некая скульптурная мощь от ежедневного контакта с гранитом и морским ветром. Её седые волосы были коротко подстрижены, а пытливое лицо светилось сосредоточенностью и проницательностью. На ней были простой шерстяной кардиган и твидовая юбка. Она курила невидимую трубку и с лёгким прищуром... наблюдала, запоминала, оценивала. Её голубые глаза мгновенно сфокусировались на Лис.

— Здравствуй, дорогая, — по-шведски произнесла она. Её голос был низким и хриплым, как будто ей привычнее говорить с ветром, а не с людьми. — Как неожиданно... найти идеальный гриб под совершенно обычным камнем. Или как внезапно осознать, что жизнь имеет смысл, когда рвёшь траву из швов мостовой.

Она подошла ближе:

— Не знаю, зачем вы здесь. Ищете идеальную фразу? Чтобы подпереть ею развалившуюся полку в своём сознании?.. Но я точно знаю, что завтра... — она указала пальцем на Лис, — ты станешь на один год старше.

Дженни ахнула, а её подруга ошарашенно кивнула.

— Тебе нужна честная игра. И, может... основательная экскурсия? — художница махнула рукой, приглашая их следовать за собой. — Библиотека — нерушимый остров памяти, дамы. Здесь нет места суете. Только свет, тишина и кофе. Хотите? Кофе?

Она, слегка прихрамывая, повела их мимо лестницы.

— Читальные залы — почти... летние комнаты. Вы должны научиться открывать их для себя заново каждое утро. Вне зависимости от погоды. Чёрт с ней, с погодой! Это и есть честная игра с вселенной. Мы не пытаемся изменить снег или ветер; мы просто учимся радоваться тому, что есть.

— Кофе! — выдохнула Лис. — Да, пожалуйста, было бы замечательно.

— Прекрасно! Кофе — это единственная вещь, которая действительно работает, в отличие от расписаний, — кивнула хранительница и указала на двери лифта.

Подъём был быстрым и бесшумным. Наверху, под самым куполом, откуда сквозь маленькие окна пробивался рассеянный свет, словно отпечатки пальцев на стекле, лифт остановился. Художница распахнула неприметную дверцу, и подруги вошли в... студию. Точнее, в самую настоящую летнюю комнату под крышей. Она была светлой и чистой, с высокими окнами под скошенным потолком, обращёнными к морю. Вдоль стен стояли деревянные стеллажи с книгами, раковинами и отшлифованными морем корягами. В углу стоял большой мольберт и ящик с красками. Посреди комнаты располагался большой, деревянный стол, заваленный кистями, карандашами и исписанными листками. На нём уже стояли три кружки со свежесваренным кофе.

— Садитесь. Это самая честная комната в городе. Здесь видишь вещи такими, какие они есть, без лишней трагедии и преувеличенной важности. Дорогая, — обратилась хранительница к Лис, — эффективное управление — иллюзия. Если строить дом из песка, следует принять, что его рано или поздно смоет. Единственное, чем стоит управлять, — это твоё собственное терпение и качество твоего кофе... Знаешь, я всю жизнь придумывала персонажей, которые постоянно убегают. Но правда в том, что бежим мы не от Морры, от скуки. Самые важные дела — самые простые. Тишина — пространство, где ты можешь услышать, как внутри тебя Снусмумрик пакует рюкзак и поёт свою новую песню. Ты не должна быть гениальной, чтобы быть счастливой. Честности более чем достаточно. С днём рождения, дорогая, кажется, уже полночь. Пусть в следующем году в твоей жизни будет меньше капусты и больше любви.

Лис сидела, сжимая тёплую кружку. Впервые за долгие месяцы она почувствовала себя видимой и понятой. Женщина посмотрела в окно. По тёмному сизо-сиреневому небу летел на всех парах предрождественский... трамвай.
ryativna_otruta: (history)
Рятівна Отрута ([personal profile] ryativna_otruta) wrote2025-12-07 09:27 pm

Вахтанг Кіпіані — про хорунжих, Харків та історичну пам'ять

«Усвідомлення себе українцем — це є найкращою зброєю проти Росії»
історик та військовослужбовець 2-го корпусу НГУ «Хартія» Вахтанг Кіпіані.

В інтерв'ю для Суспільного він розповів про українськість Харкова, важливість розуміння історії у військових, хорунжу службу та чому необхідно відновлювати історичну пам'ять.

https://youtu.be/sJXa0aFXQP4?si=s-jirrlO3bs3-C3n
Репортерка: Ганна Цьомик
Оператор: Антон Каліта
Режисерка монтажу: Олександра Нетецька
chuka_lis: (Default)
chuka_lis ([personal profile] chuka_lis) wrote2025-12-05 09:46 pm

Открытие Америки

Любопытно, что США сейчас демонстрирует себя в стиле, как на карикатурах о дяде Сэме советских времен.
Read more... )
maxiwell: 08-2021 (pic#15120519)
maxiwell ([personal profile] maxiwell) wrote2025-12-05 09:30 pm

Автомобільні журнали

Хотів провести дегустацію, але погода внесла свої корективи. Надворі настільки похмуро, а світловий день такий короткий, що знімати огляд продуктів проблематично. Крім того, через прохолоду та підвищену вологу, захворів. А в такому стані адекватно оцінювати смак не вийде. Тому це означає, що цього разу буде вельми несподівана тема — автомобільні журнали. Але, сподіваюсь, вам все одно буде цікаво. Ну а дегустації, нажаль, доведеться відкласти.

Ідея зробити такий пост прийшла спонтанно. Річ у тому, що нещодавно шукав інформацію про вітчизняну локалізацію одного автомобіля, тому витягнув підбірку автомобільної преси. На щастя, знайшов те, що шукав (хоч думав, що потрібний журнал був втрачений). А на додачу вирішив дослідити й інші журнали.


1. Автомобільної преси купляв чимало. В доінтернетну епоху це було ледве не єдине джерело інформації. Та й періодики було багато. Плюс — були підбірки радянського "За рулём". Тож є що оглядати. У цьому фотозвіті покажу журнали "За рулём", "Сигнал", "MotorNews", "Тест-драйв", "Автоцентр", "Auto Bild" і "Автомир". В тому числі, запропоную вашій увазі цікаві сторінки автомобільної історії та маловідомі факти, які були надруковані в автомобільних журналах. Правда, може і вартувало би показувати секрети. Однак просвітництво — корисна штука. Особливо тоді, коли вітчизняний автопром є малодослідженою тематикою.

А ще це перший фотозвіт, опублікований з ноутбука.
Читати більше (+57 фото)... )
gatta_bianka: (water-ski)
gatta_bianka ([personal profile] gatta_bianka) wrote2025-12-04 07:17 pm

Вода в Харькове

Недавно получила заказанный в китайском инет-магазине тестер воды (TDS Digital Water Quality Test Pen), чтобы узнать, что же я пью вместе со своими кошками. TDS-тестер (Total Dissolved Solids) — это прибор, который позволяет определить количество растворенных твердых веществ в воде. Результат показывает в ppm (parts per million) — «частиц на миллион».
TDS реагирует на: соль (кальций, магний, натрий, калий), домеси, минералы, частички от труб, накипи, органические частички.

жесткость воды в Харькове
chuka_lis: (Default)
chuka_lis ([personal profile] chuka_lis) wrote2025-12-03 05:59 pm

Улыбнемся- 110

Одни люди так следят за своим здоровьем, как будто думают, что они будут жить вечно, а другие- за ним вообще не следят, причем - по той же самой причине...

Read more... )
ryativna_otruta: (poison bottle)
Рятівна Отрута ([personal profile] ryativna_otruta) wrote2025-12-02 07:40 pm

криволапов, шевченко, зеленський

Замголови кіберполіції Криволапов живе в елітній квартирі за $500 тис, за яку платить брату-росіянину
https://censor.net/ua/n3588089


Легалізація понад 9 млн грн: НАБУ завершило слідство щодо "слуги народу" Шевченка
Завершено слідство у справі щодо нардепа Євгенія Шевченка, який раніше входив до фракції "Слуга народу". Йдеться про легалізацію (відмивання) доходів, одержаних злочинним шляхом
https://censor.net/ua/n3588190


52% українців вважають, що Зеленському не варто брати участі в наступних виборах, - опитування. ІНФОГРАФІКА
https://censor.net/ua/n3588126

60% українців вважають, що Зеленський несе відповідальність за корупцію фігурантів "Міндічгейту". ІНФОГРАФІКА
https://censor.net/ua/n3588128
ryativna_otruta: (apple)
Рятівна Отрута ([personal profile] ryativna_otruta) wrote2025-12-02 07:28 pm

2 грудня, wikipedia

2 грудня


Події

1015 — князь Ярослав Мудрий посів у Києві престол.

1409 — було відкрито Лейпцизький університет.

1697 — у Лондоні відкрито кафедральний собор святого Павла і почалась перша служба.

1766 — Швеція стала першою країною, в якій було повністю скасовано цензуру.

1804 — Папа Римський Пій VII на урочистій церемонії в соборі Нотр-Дам проголосив Наполеона Бонапарта Імператором Французьким Наполеоном I.
1805 — під Аустерліцом у Моравському маркграфстві Наполеон Бонапарт розгромив об'єднану російсько-австрійську армію.
1816 — у Лондоні луддити (борці з верстатами) влаштували масові акти знищення машин і верстатів на підприємствах.

1823 — у посланні до Конгресу президент США Джеймс Монро проголосив принцип політичного невтручання європейських держав у справи Американського континенту («доктрину Монро») — «Америка для американців!»

1852 — Президент Французької республіки Луї Наполеон Бонапарт оголосив себе імператором Франції під іменем Наполеон III і заснував Другу французьку імперію.
1870 — Рим проголошено столицею Королівства Італія.

1896 — у приміщенні Харківського оперного театру відбувся перший на українських землях публічний кіносеанс.

1901 — американець Кінґ К. Жиллетт запатентував безпечну бритву з двостороннім одноразовим лезом — жилетку.
1908 — Пуї став Імператором Китаю у віці двох років.
1927 — компанія Ford почала випуск автомобіля Ford Model A.

1934 — в СРСР видано офіційну постанову про терор (офіційно — як наслідок вбивства С. Кірова).

1942 — група вчених з університету Чикаго на чолі з Енріко Фермі продемонструвала керовану ядерну реакцію на першому ядерному реакторі.

1956 — висадкою з яхти «Гранма» 82-х революціонерів на чолі з Фіделем Кастро на Кубі розпочалося повстання проти проамериканського режиму Батисти, яке завершилося перемогою після двох років важких боїв.
1971 — утворилася Федерація Об'єднаних Арабських Еміратів (об'єднує 7 князівств).

1982 — хірурги з університету Юти вперше імплантували постійне штучне серце пенсіонерові Барні Кларку, з яким той прожив 112 днів.

1991 — незалежність України визнали першими Канада і Польща.
1991 — полк зв'язку 13-ї армії (командир — В. Мартиросян) підняв над своїм розташуванням синьо-жовтий прапор.
1998 — колишнього прем'єр-міністра України Павла Лазаренка заарештовано у Швейцарії за звинуваченням у відмиванні викрадених державних грошей.


Народились 2 грудня

1852 — Тадеуш Рутовський, галицький журналіст і політик, президент Львова (1914—1915).
1890 — Олександр Шумський, український радянський державний діяч, активний поборник українізації 1920-1930-х (+1946).
1906 — Пітер Карл Ґолдмарк, американський інженер, виходець з Угорщини. Керовані ним проєкти у компанії CBS спричинили створення першої комерційної системи кольорового телебачення (1940) і грамплатівок на 33 та 1/3 оберти (1948).
1937 — Петро Осадчук, український письменник і політичний діяч.
1946 — Джанні Версаче, італійський модельєр, якого застрелили на порозі власного будинку.
1951 — Галябарда Степан, український поет-пісняр.
1971 — Павло Мазуренко, учасник Євромайдану. Герой України.
1977 — Путря Олександра Євгенівна, українська (радянська) художниця, яка в дитячому віці створила велику кількість творів мистецтва.
1978 — Неллі Фуртаду, канадська співачка, автор пісень і акторка португальського походження. Лауреатка «Греммі» 2001 року за найкращий поп-вокал («I'm like a Bird»).
1981 — Брітні Спірз, американська поп-діва.


Померли

1547 — Ернан Кортес, іспанський конкістадор.
1594 — Герард Меркатор, математик, філософ, теолог, географ та картограф, якого назвали «Птолемеєм свого часу».
1859 — страчено Джона Брауна, американця, який терористичними методами виступав проти рабства негрів.
1959 — Олександр Греків, український військовий діяч, генерал-хорунжий Армії УНР, Начальний командант УГА.
2006 — Марішка Вереш (англ. Mariska Veres), солістка рок-гурту «Shocking Blue».
grammar_glamour: (grammar glamour stairs)
Grammar Glamour ([personal profile] grammar_glamour) wrote2025-12-01 07:36 pm

Били, обмежували у їжі, а неповнолітні вагітніли: звіт про долю дітей, евакуйованих Фондом Шостака

Понад пів тисячі дітей із інтернатів Дніпропетровщини, яких евакуювали на початку повномасштабного вторгнення РФ до Туреччини, зазнавали фізичного та психологічного насильства з боку вихователів, а також не мали доступу до освіти та медицини.

Про це йдеться в розслідуванні "Слідство.Інфо".

Журналісти отримали доступ до звіту моніторингового візиту Офісу українського омбудсмена.
У березні 2024 року посадовці Офісу омбудсмена та органів влади Дніпропетровської області відвідали готелі в Туреччині, куди евакуювали 510 дітей-сиріт та позбавлених батьківського піклування.
Діти перебували у Туреччині вже два роки та переважно розміщувалося у готелі "Лариса" міста Бельдебі.

Було зафіксовано, що діти, які проживали у готелі на 200 номерів та вже два роки перебували в евакуації, не мали повноцінного доступу до освіти. У готелі було облаштовано освітній клас на 25 учнів, однак навчання потребували близько 200 дітей. Більшість дітей навчалися у готельних кімнатах, де "були відсутні належні умови".

"Діти, які не мають планшетів, не мають доступу до освіти або навчаються разом з іншими дітьми з одним планшетом або телефоном. При цьому планшет використовується як засіб заохочення супроводжуючими. За погану поведінку або небажання брати участь у компаніях зі збору коштів Фонду, діти можуть бути позбавлені планшета, а разом із тим доступу до освіти", - йдеться у звіті.

Фонд Шостака

У документі також зазначається, що Фонд Руслана Шостака обмежував доступ представників влади Туреччини до дітей та залучав неповнолітніх до збору коштів на рахунки Фонду.
У звіті йдеться, що Фонд Шостака проводив спеціальні фотосесії та зйомки відеороликів, а дітям, які брали участь у таких кампаніях, надавалися преференції у вигляді додаткового харчування, одягу тощо. Дітей, які відмовлялися від участі, карали та обмежували у доступі до розваг.
Кілька вихованиць інтернатів, які перебували в евакуації в Туреччині, розповіли журналістами, що дітей, які не хотіли брати участь у записі промороликів, карали.

Сам Шостак таку поведінку представників його організації заперечив.

У звіті також відзначено, що "застосування фізичного насилля та психологічного тиску з боку супроводжуючих осіб з числа вихователів, а також пердставників Фонду Шостака носить системний характер".

Фіксуються також, що вихователь криворізької гімназії Олександр Тітов делегував функції нагляду, контролю, покарання та залякування неповнолітніх дітям-спортсменам, які були у його підпорядкуванні. "Вихователь особисто бив, залякував та знущався над дітьми. Є свідчення дітей та відеодокази, що підтверджують його насильницькі дії".

Тітов у коментарі "Слідству.Інфо" спростував застосування фізичної сили до вихованців.
Однак діти, які перебували у Туреччині у цей період, підтвердили журналістам інформацію зі звіту.


У звіті також згадується, що вихователі знущалися над дітьми з інвалідністю, "били зарядками для телефону та мокрим одягом".


Український консул, йдеться у звіті, зазначав, що протягом останніх двох місяців суттєво зросла кількість запитів з боку представників Фонду щодо допуску на територію готелю сторонніх осіб. Фонд це пояснював потребою "показувати дітей з України" для проведення кампаній зборів коштів.

"Відсутність у Фонду критеріїв відбору персоналу та контролю за їх перебуванням та переміщенням територією готелю призводить до низки суттєвих порушень прав дитини. Персонал щоденно контактує з дітьми та має безперешкодний доступ до місць їх навчання та проживання. Що уможливлює ймовірні сексуальні злочини відносно дітей та застосування до них насилля", - зазначається там.


У звіті згадано випадки сексуальних стосунків між неповнолітніми дівчатами та турками, які працювали у готелі.
Двоє дівчат завагітніли та народили дітей від представників персоналу готелю.
"Слідство.Інфо" знайшло підтвердження цього факту зі звіту.


Представники моніторингової місії також згадують випадок, коли вихованка інтернату зникла з готелю на дві доби, "через що була проведена пошуково-рятувальна операція із використанням гелікоптера". Також йдеться про двох хлопців-підлітків, які втекли з готелю та пограбували місцевий магазин.
"За інформацією дітей, неповнолітня мала статевий контакт із громадянином Росії, вкрала у нього гроші, через що він озброєний шукав її на території готелю", — йдеться у звіті.
Представники Фонду шукали дітей самотужки, побоюючись розголосу. Після цього інциденту (втеча хлопців та пограбування магазину) у грудні 2024 року дітей повернули в Україну.


За результатами моніторингового візиту українська прокуратура відкрила кримінальне провадження щодо неналежного виконання обов’язків з охорони життя та здоров’я дітей.


Через рік кримінальну справу закрили через брак доказів.


Журналісти з'ясували, що лише Олександр Тітов, який, як сказано у звіті, застосовував фізичне насильство до дітей, був понижений з посади старшого вихователя до вчителя фізкультури того ж самого закладу.


Відомо, що Руслан Шостак отримав високу державну нагороду за проєкт евакуації - "Орден за заслуги ІІІ ступеня".

Указ про це підписав Володимир Зеленський.



Шостак заперечував наведені факти, а представники команди Фонду обіцяли надіслати інші звіти, які спростовують наведене у звіті Офісу омбудсмену. Натомість вони помилково надіслали журналістам документ із планом нейтралізації впливу їхнього розслідування


https://censor.net/ua/v3588016